Межиров Александр - Утром

Ст. читает автор
Уже в ранних стихах его нельзя было спутать ни с кем. Сказанное им слово было прожито, выстрадано и поэтому сразу же воспринималось читателями как откровение. Сдержанная экспрессия, точная подробность, «жесткость» формы и в то же время лирический «захлеб» — вот что составляло манеру поэта. Он любил напряженный стих, густой и внутренне музыкально собранный. Традиционность была воспринята Межировым вместе с умелым использованием открытий новой советской поэзии. В ранних, так называемых военных, его стихах Боратынский угадывается вместе с футуризмом. В этом была новизна, которую нёс поэт. Трагедийность высокого полета, ораторская приподнятость державинского толка сочетается у него с новаторством 20-х годов, и все это органично, неразделимо в единстве.


Александр Межиров - Утром

Ах, шоферша,
пути перепутаны! -
Где позиции?
Где санбат? -
К ней пристроились на попутную
Из разведки десять ребят...

Только-только с ночной операции -
Боем вымученные все.
- Помоги, шоферша, добраться им
До позиции -
до шоссе.

Встали в ряд.
Поперек дорога
Перерезана.
- Тормози!
Не смотри, пожалуйста, строго,
Будь любезною, подвези.

Утро майское.
Ветер свежий.
Гнется даль морская дугой.
И с Балтийского побережья
Нажимает ветер тугой.

Из-за Ладоги солнце движется
Придорожные лунки сушить.
Глубоко
в это утро дышится,
Хорошо
в это утро жить.

Зацветает поле ромашками,
Их не косит никто,
не рвет.
Над обочиной
вверх тормашками
Облак пороховой плывет.

Эй, шоферша,
верней выруливай!
Над развилкой снаряд гудит.
На дорогу не сбитый пулями
Наблюдатель чужой глядит...

Затянули песню сначала.
Да едва пошла
подпевать -
На второй версте укачала
Неустойчивая кровать.

Эй, шоферша,
правь осторожней!
Путь ухабистый впереди.
На волнах колеи дорожной
Пассажиров
не разбуди.

Спит старшой,
не сняв автомата,
Стать расписывать не берусь!
Ты смотри, какие ребята!
Это, я понимаю, груз!

А до следующего боя -
Сутки целые жить и жить.
А над кузовом голубое
Небо к передовой бежит.

В даль кромешную
пороховую,
Через степи, луга, леса,
На гремящую передовую
Брызжут чистые небеса...

Ничего мне не надо лучшего,
Кроме этого - чем живу,
Кроме солнца
в зените,
колючего,
Густо впутанного в траву.

Кроме этого тряского кузова,
Русской дали
в рассветном дыму,
Кроме песни разведчика русого
Про красавицу в терему.

1946

Об Александре Межирове

Когда говоришь о поэте, говорить надо, прежде всего, о стихах. Судьба поэта – это его стихи. Внешняя жизнь является орнаментом предназначения, судьбы поэта, той главной жизни, которой являются стихи. Стихи – это судьба, жизнь души, ее исповедь. Когда сказано все, тогда душа, и ее инструмент – “лира”, замолкает. В случае одаренного поэта, обычно на время. В этих случаях, однако молчание тоже может быть “криком души” и со временем прорывает внешнюю оболочку бытия. В случае некоторых многоречивых, “писучих” авторов поток становится пересказом уже высказанного, гладкописью и результат известен.
В случае поэта Межирова в запасе есть столько недосказанного, важного, и вес слова столь велик, что “музыкальных заставок” нет. На путь падают монеты поэтической речи, путь по которому поэт ведет в туманные, заснеженные, странные места...
Душа поэта рассказывает свою историю сквозь шум жизни, но, слушая “шум времени”. Поэтому нет особой нужды рассматривать детали биографии, противоречивые повороты ежедневного бытия поэта, неразрешённые загадки, недосказанные слова, смысл тех или иных оброненных фраз кому-то, то в творческой командировке, то в ЦДЛ, в Переделкино, то в Нью-Йорке.
Одна из главных черт поэзии – ускользание, неподдаваемость анализу рационального смысла. Поэту Александру Межирову как раз весьма свойственно это ускользание, переливчатость, переменчивость. Здесь поставим точку. Да, ему это свойственно, но, в то же время, стихам его свойственна сквозная, стержневая цельность, идущая от совсем ранних стихов, с начала 40-х до самых последних, стихов “американского цикла” или американского периода.
Вот и сейчас, иногда, когда звоню Межирову, спрашиваю, – “Что поделываете?”, он и говорит, – “Смотрю тетради конца тридцатых, начала сороковых годов: ищу в каких-то обрывочных записях – а нет ли там стихотворения”. Вот эти “поиски стихотворения” всё время, постоянно, сквозь шум жизни, сквозь повороты её, и есть характерная черта Межирова. Несмотря на литературный круг “соратников”, собутыльников, подельников, учеников и учениц, Межиров всегда был один. Как и должно быть с поэтом. Сам он говорил: “Поймите, стихи – дело одинокое, “волчье”. Вот это слово “волчье” и врезалось в память. Эта переливчатость, ускользаемость звучит и в его оценках, замечаниях о поэзии.

Андрей Грицман
Межиров Александр - Воспоминание о пехоте
Ст. читает В. Зубарев
00:02:37
Межиров Александр - В комсомольском полку перед боем
Ст. читает В. Зубарев
00:01:50
Межиров Александр - Вес верст
Из поэмы читает В. Зубарев
00:01:55
Межиров Александр - О войне ни единого слова не сказал
Ст. читает М. Поздняков
00:01:25
Межиров Александр - Ночь
Ст. читает В. Зубарев
00:01:59
Межиров Александр - Защитник Москвы
Ст. читает В. Зубарев
00:01:05
Межиров Александр - Одиночество гонит меня
Ст. читает автор
00:01:17
Межиров Александр - Саратов
Ст. читает автор
00:02:54
Межиров Александр - Ветровое стекло
Ст. читает автор
00:01:39
Межиров Александр - Вспышкой памяти мгновенной
Ст. читает М. Поздняков
00:00:53