РЕДЬЯРД КИПЛИНГ «Мэри Глостер»
и другие стихотворения
(ИЗ СЕРИИ «ШЕДЕВРЫ МИРОВОЙ ПОЭЗИИ»)
Читает Леонид Марков
Сторона 1
«Мари Глостер»
Перевод А. Оношкович-Яцыны и Г. Фиша
Томми
Перевод И. Грингольца
Сторона 2
Баллада о Востоке и Западе
Перевод Е. Полонской
Южная Африка
Перевод Е. Витковсиого
За цыганской звездой
Перевод Г. Кружкова
Сыну
Перевод С. Маршака
Самая старая песня
Перевод М. Фромана
Серые глаза — рассвет...
Перевод К. Симонова
Мати моя
Перевод М. Фромана
Составитель Д. Урнов. Режиссер А. Николаев
Звукорежиссер Л. Должников. Редактор
Т. Тарновская
Знаменитый английский писатель, прозаик и поэт
Редьярд Киплинг (1863—19361)
Сын художника, хорошего и дядя у него тоже был художник, причём крупный художник. Один из лидеров целой школы: во времена перво¬го бурного промышленного подъема они, как бы стремясь против общего потока, старались культивировать рукоделье — возродить старинные ремесла. Вероятно, под этим семейным влиянием у самого Киплинга развилось теплое, сочувственное отношение к вещам. «Понимаешь, мама, все писатели пишут Снаружи, а Киплинг - изнутри» — так одни юный читатель попытался сформулировать свое впечатление от персонажей, населяющих киплинговский мир, и это мнение читателям взрос¬лым показалось настолько верным, что оно даже попало в анналы Киплинговского Общества. Действительно, паровоз и па¬роход, станок и струйный музыкальный инструмент, не говоря уже о животных,— все одухотворяется у Киплинга, говорит своим особым языком. Но, в отличие от отца и дяди, кото¬рые ценили вещи старинные, Киплинг любил технику самую современную, справедливо считал, что ведь и она —создание тех же человеческих рук. Художники, группировавшиеся во¬круг его дяди, преимущественно вздыхали о прошлом, полагая, что все романтически-необычаиное осталось там, в бы¬лых временах. А Киплинг был уверен, что если присмотреться, то красоту и романтику можно обнаружить и во взмахах пе¬рового маховика. Одним словом, Киплинг был сугубо совре¬менный писатель и, соответственно, современный поэт. Уличный говор, солдатский жаргон, газетные заголовки — все он считал достойным поэзии.
Родился Киплинг в Индии, воспитывался в Англии, литера¬турную деятельность начал опять в Индии, женился и завел семью в Соединенных Штатах, а всю вторую половину жизни и до конца своих дней прожил все-таки в Англии. Происходили эти перемещения по причинам не столько прак¬тического, сколько духовного, психологического порядка. Кип¬линг, строго говоря, был не англичанином, а англо-индусом: так называли англичан, родившихся в Индии, считая их бри¬танскими гражданами, но как бы «второго сорта». Киплинг думал поправить свое положение, сделавшись американцем, но прижиться в Америке ему не удалось. Испробовал Кип¬линг и Южную Африку как место жительства. Но в конце концов обосновался в Англии, на юге страны, в графстве Сассекс, однако к тому времени он являлся уже прославлен¬ным писателем, своего рода «литературным львом», как тог¬да говорили.
И все края, которые он повидал, отразились в его твор¬честве — в рассказах, сказках и стихах. Отразились с необы¬чайной яркостью, можно сказать, с той вещественностью, что хорошо выразил один ученый. Я же знаю, сказал этот учёный-биолог, что животные «думают» совсем не так, как описывает Киплинг, но когда читаешь у него, например, про пантеру, ему нельзя не верит».
Стихи Киплинга, как и его проза, поражали читателей смелым вторжением в некие неведомые, «закрытые» области — закрытые для поэзии. Кто прежде Киплинга писал стихи о казарме? Или, тем более, о канцелярии? Однако именно так – «Служебными песенками2 и «Балладами казармы» - начал Киплинг свой поэтический путь.
Стихи Киплинга по стилю и настроению неотделимы от его прозы. Собственно, очень часто Киплинг печатал стихи вместе с прозой, перемежая их; стихи появлялись как эпиграфы к рассказам или следовали за рассказами в качестве аккомпанемента. Немало было у Киплинга поэтических произведений, которые он создавал и опубликовывал независимо от прозы, отдельно, объединяя их со временем в сборники. Всего он напечатал тринадцать поэтических сборников, и одиннадцать его книг – это проза вместе со стихами. Из этого наследия не менее полусотни стихотворений стали истинной классикой, вошли в сознание и остались. Как говорится, на слуху нескольких поколений читателей. Как сказал о Киплинге в своей статье о нём Константин Паустовский, влияние его было огромно.
В то же время репутация Киплинга, его слава оказалась величиной непостоянной. Киплинговский пафос, его страсть, талант – всё было отдано делу обреченному, «интересам им¬перии». Британская империя, в пределах которой никогда не заходило солнца, распалась, солнце ее закатилось и самая почва, на которой выросло творчество Киплинга, в том числе и его поэзия, исчезла. Например, если сейчас заговорите о Киплинге а Индии, — не станут слушать... И сами англичане хранят о «железном Редьярде» далеко не добрую память. Кто призывал «нести бремя белых»? Во сколько тысяч жизней обошлись его призывы, обращенные, в первую очередь, к молодежи, «быть мужчинами»?
Надо сказать, что в числе жертв Киплинга оказался его собст¬венный сын, погибший девятнадцати лет в первую мировую войну.
И все-таки Киплинг остается крупной величиной в мировой поэзии. За счет чего же? Кто скажет, что вопреки своим иде¬ям и намерениям, тот выдаст желаемое за действительное.
Киплинг сказал в точности то, что хотел сказать, что позво¬лил ему сказать, по оценке Эрнеста Хемингуэя, «большой талант». И, можно добавить, уж больше о том же сказать нечего — о романтике наживы, о выдержке угнетателей, о доб¬лести завоевателя... Киплинг и об этом написал изнутри — он сочувственно обрисовал колониального солдата, проник в его психологию, этого рядового труженика империи, которому на свой лад приходилось очень несладко, но обозначив узкие границы человечности в деле бесчеловечия: на что, кроме как остаться живым и оболваненным либо убитым, может рас¬считывать его Томми Аткинс, английский солдат в колониях? И как холодно, механистично, в сущности бессодержательно, то «мужество сильных», которое во всю меру отпущенных ему этических сил воспевает Киплинг! А насколько одухотворе¬на столь же воспеваемая им дисциплина послушания и подчине¬ния? Большой талант Киплинга позволил ему показать, как малы те ценности, которым он посвятил себя.
С особой силой это выразилось в замечательной балладе «Мэри Глостер». Рыцарство хищника — со стороны отца, аван¬тюриста, и дряблая, ранняя старость души у его сынка-отпрыс¬ка. А каковы еще могли быть всходы на этой ниве, политой кровью?
«Наша Африка, и баста!» — сколько раз, казалось бы, с пол¬нейшим торжеством Киплинг подхватывал подобный клич, и что же? История наносила неотвратимый! удар по всем по¬добным притязаниям.
Сохранились две фотографии Киплинга времен первой мировой войны: на одной он с блеском во взоре обращается к новобранцам, на другой — идет разыскивать могилу сына... выражение глаз на этой фотографии полно растерянности, плечи согнулись. Он сам призывал — он получил результат собственных усилий. Этому девятнадцатилетнему юноше посвятил он замечательные стихи: «О, если ты покоен, не растерян, когда теряют головы вокруг»…
На этой пластинке — подборка киплинговских стихов переданных на русском языке нашими лучшими переводчиками, Вы услышите Киплинга таким, каков он был: одаренным пев¬цом бесперспективной борьбы, ибо цели этой борьбы явля¬лись неправедными.
Д. Урнов
