Журка

Журка
рассказ

читает А.Грибов

Алексе́й Никола́евич Гри́бов (1902—1977) — советский актёр театра и кино, педагог. Народный артист СССР

«Старейший гриб в лесу дремучем МХАТа,
Качалов, близясь к дням заката,
Со старостью мирится, ибо
В семье грибов растет Алеша Грибов».

ПОРТРЕТ с такой надписью подарил Василий Иванович Качалов своему младшему коллеге и партнеру по спектаклям «Вишневый сад», «Блокада», «Враги», «Воскресение». Качалов, очень любивший Грибова, часто, как это бывает между прославленным мастером и учеником, гонял юношу за водкой. Алексей Грибов был не единственным мхатовцем с «грибной фамилией». Вместе с ним в 1924 году из Третьей студии Художественного театра в труппу МХТ приняли и Владимира Грибкова.
МХАТ был самым выездным театром — Япония, Англия, Франция. Грибов ездил во все гастроли и везде имел оглушительный успех. Вроде не самая главная роль в «Вишневом саде» — Фирс, а в каком восторге были французы! Его называли «русским Жаном Габеном». А сам Алексей Николаевич был в восторге от Парижа, дышал его воздухом. Мечта любого русского интеллигента! Писал оттуда домой: «Париж — город Женщины. Все — о Ней, все для Нее!» В Лондоне сыграли «Мертвые души». Нелюдимый, угрюмый Собакевич произвел на англичан сильное впечатление. Наверно, они отождествляли его с русской натурой. После спектаклей Алексей Николаевич гулял по городу, жадно смотрел по сторонам и снимал на кинокамеру, подаренную одним из почитателей его таланта. Потом приходил в гостиничный номер, открывал какую-нибудь банку селедочки и съедал с московским хлебушком. Разница между оценкой труда зрителей и прессы, с одной стороны, и реальной платой за него артистам, с другой, казалась обидной. Отовсюду он писал Наталье Иосифовне самые нежные письма. Она была намного моложе его, красавица и умница, и он боялся ее потерять. А она, по ее словам, «любила его так, как не знала, что можно любить». Как приятно было бы сказать, что они жили долго и счастливо, но в один непрекрасный день произошло несчастье. МХАТ был на гастролях в Ленинграде. На спектакле «Три сестры» кто-то из артистов заметил, что Грибов-Чебутыкин вдруг стал запинаться и волочить ногу. Актеры продолжали играть, как вдруг из зала раздался громкий голос: «У актера инсульт. Я врач. Дайте занавес!» Спектакль прервали, занавес опустили, Грибова уложили. Если бы сразу вызвали «скорую», наверно, его можно было бы спасти от тяжелых последствий инсульта (он потерял речь, не мог ходить). Но… спектакль доиграли до конца. Финальные реплики доктора, сообщающего о дуэли с Соленым, об убийстве Тузенбаха: «Утомился я, замучился, больше не хочу говорить. Впрочем, все равно!» были прощанием Артиста с Театром.

Наталья Иосифовна выхаживала мужа три года. Грибов заново учился писать и говорить, начал ходить с палочкой. Но на сцену больше не вышел.