Инесса Армандспектакль по пьесе Н. Жуковой
Действующие лица и исполнители
Ведущий С. Жирнов
Инесса Арманд Л. Маратова
Её дочь Л. Долгорукова
Елена Р. Градова
Следователь М. Зимин
Режиссер Н. Грунин
«Скажу про себя — скажу прямо — жизнь и многие жизненные передряга, которые пришлось пережить, мне доказали. Что я сильная, и доказали это много раз, и я это знаю. Но знаешь, что мне часто говорили, да и до сих пор еще говорят: «Когда мы с вами познакомились, вы нам казались такой мягкой, хрупкой и слабой, а вы, оказывается, железная». Да совершенно внешние и поверхностные впечатления посто¬ронних не имеют никакой цены, и неужели на самом деле каждый сильный человек должен быть непременно жандармом, лишенным всякой мягкости... По-моему, это «ниоткуда не вытекает» — выражение одного моего хорошего знакомого. Наоборот, в женственности и мягкости есть обаяние, которое тоже сила».
Это строчки из письма, написанного издалека и адресованного совсем юному человеку. Опубликованы они были лишь спустя полвека с лишним. Замечательная революционерка, соратница Ленина, человек очень трудной судьбы, вокруг кото¬рой долгое время ходили легенды, настолько факты ее биографии казались иной раз головокружительно «романтическими», почти неправдоподобными,— Инесса Федоровна Арманд писала из швейцарской ссылки Инессе-дочери, старшей из своих пятерых детей, походившей на мать и внешне, и самой близкой ей по душевному складу.
Инесса Арманд, «товарищ Инесса», как ласково называли ее соратники по большевистской партии, прожила недолгую жизнь (1874—1920). Однако событий, пришедшихся на два десяти лет ее революционной деятельности, хватило бы на не¬сколько гораздо более долгих жизненных судеб. И то, что со¬хранилось о ней так немного «личных» данных, объясняется главным образом характером этой поразительной женщины, не очень-то склонной к пространным самовосхвалениям и красивым фразам о собственной исключительности. Задушевно открыта в рассказе о самой себе она бывала — и то нечасто —в переписке с Инессой – младшей. По праву матери, не жалуясь и не хвастаясь, Инесса Федоровна иногда чуть приоткры¬вала завесу скромного молчания. И эта трогательная доверительность была для дочери (как и для остальных детей) гораздо более убедительным «педагогическим приемом», чем иные назидательные рассуждения о воспитании силы воли, твердости духа, честности во всем до последней мелочи, великодушия и сдержанности. Кем могла бы стать эта многими талантами одаренная женщина, не стань она — внезапно для окружающих и бесповоротно для себя — профессиональной революционеркой? Она увлекалась многими отраслями экономики (имела даже диплом лиценциата экономических наук, выданный ректоратом Брюссельского университета и полученный при столь необычных обстоятельствах, что об этом надо говорить особо). Была незаурядным полигическим журналистом, превосходно владе¬ла европейскими языками, знала литературу по психологии, педагогике, тонко разбиралась в искусстве—от живописи до театра.
С раннего детского возраста и буквально до последних дней жизни И. Ф. Арманд страстно любила музыку, сама была превосходной пианисткой. Ни в гостях на «светском» вечере, ни в горной деревушке, где временно в годы эмиграции поселилась рядом с В. И. Лениным и Н. К. Крупской, ни даже в северной ссылке, где плохонький рояль и был-то на всю Мезень у местного купца, она не могла равнодушно пройти мимо инструмента. «Великолепной музыкантшей» назвал ее в одном из писем Ленин, вместе с ней и другими товарищами по эмиграции приобретший в складчину в Париже абонемент на цикл бетховенских концертов. Чуть посмеиваясь над внезапной экзальтацией этой всегда сдержанной, элегантной, истинно «светской дамы», ни Ленин, ни другие партийцы просто не смогли устоять перед ее «агитацией» в пользу классической музыки. Сама она самозабвенно и виртуозно играла и Бетховена, и Листа, и Шопена, и Рахманинова, и немецких романтиков. Упрашивать ее не приходилось: истосковавшись по музыке, Инесса искала малейшую возможности сесть за рояль.
Но времени для занятий любимым искусством почти не вы¬давалось. На протяжении многих лет каждый час, каждый день жизни были расписаны буквально по минутам. На каждом шагу ее подстерегала опасность. Инесса не теряла времени ни в тюрьмах, ни в ссылках, ни в эмиграции. Одно из писем, приходящихся на 1908 год — пору тяжкой реакции, безвременья, предательств и уныния, пору мезенской ссылки, ярко показывает непобедимость энергии этой «слабой, хрупкой» женщины: «Итак, терпение и бодрость! После блестящей, интересной деятельности перейдем к мелкой, серенькой, кротовой работе — большой вопрос, какая из них окажется плодотворнее». Но у такого человека и «кротовая» работа превращалась в «блестящую, интересную деятельность». Все, кто хоть раз встретился с Инессой Арманд в редакции ли партийной газеты, в кружках ли по изучению русского или иностранного языка, которые она вела в ссылках, на партийной дискуссии или на сходке в конспиративной квартире, вспоминают о ней с восхищением. Она действительно была и твердой, и убежденной, но при этом умела оставаться самой собой — женственной, обаятельной без излишних сантиментов, всегда находила естественный тон разговора, не подавляя собеседника своей культурой и эрудицией. Будучи больной, тяжело перенося суровые условия тюремного или ссыльного режима, она тем не менее всегда говорила с юмором о «милых склепах», «милых режимах», отнимавших ее и без того хрупкое здоровье. О себе она старалась вообще не упоминать и в первую очередь заботилась о других.
О том, что это было за сочетание «железной» твердости и женственной мягкости, выплавившее исключительно сильный характер, очень ярко говорит хотя бы один драматический факт её биографии. Однако, прежде чем перейти к нему, надо в нескольких общих чертах представить себе предшествующее. Русская
революционерка, видный деятель российского социал-демократического движения, а после Октябрьской революции: — первая заведующая женотделом ЦК РКП(б) родилась 8 мая 1874 года в Париже. Ее родным языком был французский. Француженка она и по национальности (с долей английской крови). Дочь певца и актрисы, Инесса-Елизавета Стефании после смерти отца жила и воспитывалась у бабушки и тети в Москве. Детство ее, как свидетельствуют старинные фотографии, было беззаботным, благополучным. Она изучала языки, с шести лет —музыку, выросла и стала красивой девушкой с волнистыми русыми волосами, немного печальным! взглядом, оригинальными чертами лица, привлекавшего внимание своим «необщим» выражением. ( Правда, потом, снимая ее и в профиль, и в фас для «дела», заведенного на нее охранкой, полицейский фотограф в порыве раздражения назовет выражение ее лица «ехидным и злым», поскольку с жандармами Инесса Федоровна всегда держалась по-королевски: ничего не просила, была надменна и презрительна). Сдав экзамен на звание домашней учительницы, Инесса-Елизавета, казалось бы, должна была пойти по стопам своей тетки— гувернантки, учившей господских детей музыке и французскому языку. Но в девятнадцать лет она вышла замуж. «Французская гражданка англиканского вероисповедания» стала «женой потомственного почетного гражданина, Московской первой гильдия купеческого сына» Александра Арманда из семьи обрусевших французов, известных московских мануфактуристов — семьи богатой, обширной и очень культурной. Пя¬теро детей, родившихся от этого брака, должны были стать наследниками торгового дома «Евгения Арманд с сыновьями».
Богатство, любовь, преклонение, интересное общество… И — благотворительность. Постепенный отход от «вероисповеда¬ния» — и англиканского, и православного. Зреющее стремление к настоящей жизни, жажда настоящей работы и помощи неимущим, быт которых проходил прямо перед глазами — это были рабочие армандовской красильной мануфактуры. Инте¬рес к преподаванию в воскресных школах. Инесса-Елизавета Арманд — председатель московского «Общества по улучшению участи женщин». Попытка издавать — пока на благотворительных началах — печатное издание, посвященное вопросам улучшения условий жизни неимущих... Инесса бывает за границей, узнает многое, в ней пробуждается интерес к философской литературе, к текущей политике, к социальным проблемам. Она ступает по пути, ведущему к профессии революционера. К 1903 году, когда Инесса Арманд уже «товарищ Инесса», в ее личной жизни произошли решительные перемены; она полюбила. Без колебаний ушла от мужа, забрав с собой в новую жизнь детей. Рядом с ней — благоговейно сле¬дующий по всем этапам ее скитальческой жизни человек. Он едет за ней и в ссылку. Пять лет счастья обрываются его трагической болезнью и ранней смертью...
Бежавшая из ссылки к нему в туберкулезный санатории в Швейцарии и пробывшая около него несколько последних дней, Инесса Федоровна неузнаваема: осунувшееся, бледное до синевы лицо, затравленные глаза, печать непоправимого несчастья на всем — здоровье, настроении, в скупых горьких строках коротких писем к родным. Но она преодолевает страшный удар, неизбывное личное горе. Мадам Инесса Ар¬манд в октябре 1909 года (в 35 лет!) после года напряженнейшей учебы в Брюссельском Новом университете с отличием выдерживает экзамен и получает диплом, в котором указана ученая степень — лиценциат экономических наук. Вот только один из фактов легендарной биография «железном» Инессы Арманд, казавшейся многим такой хрупкой и слабой, такой подлинно светской дамой. Может быть, об этом она писала из эмиграция Инессе-дочери («я сильная, и я это знаю»)? Или о другом? О том хотя бы, как с грудным Андрюшей на руках, в сопровождении Саши, Феди, Инны и Вареньки она сумела провезти в Россию под элегантной, как всегда, накидкой и в чемодане с детским; бельишком (с двойным дном) целую кипу нелегальных печатных изданий? А может быть, о первом своем аресте зимой в 1905 года? Ее тогда увели в тюрьму, но засаду с частной квартиры на Остоженке так и не сняли. И детишки, глотая слёзы, старались не забыть торопливый прощальный шепот матери: «Не надо реветь. И не болтать о том, что произошло!»
Они выросли и тоже стали настоящими людьми — Инессы Арманд. Дети «товарищ Инессы», порой годам не видевшие ее, вычитывавшие из писем скрытые за осторожными словами материнскую любовь, тревогу, тоску — и заботливую любовь.