ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙОблако в штанах
(отр. из поэмы чит. В.Зубарев)
Первое издание поэмы «Облако в штанах» (первоначальное название «Тринадцатый апостол» зачеркнуто было цензурой) вышло в 1915 году. В предисловии ко второму изданию (1918 г.), восстанавливая «эту искаженную и обезжаленную дореволюционной цензурой книгу», Маяковский писал: «Облако в штанах»... считаю катехизисом сегодняшнего искусства.
«Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» — четыре крика четырех частей».
Задумал Маяковский эту поэму в 1914 году: «Чувствую мастерство. Могу овладеть темой. Вплотную. Ставлю вопрос о теме. О революционной. Думаю над «Облаком в штанах».
В 1928 году, завершая автобиографию «Я сам», он снова подчеркнул значение своей первой поэ¬мы: «Хорошо» считаю программной вещью вроде «Облака в штанах» для того времени».
В 1913 году А. М. Горький писал: «Русь нуждается в большом поэте... нужен поэт-демократ и романтик, ибо мы, Русь, — страна демократическая и молодая».
В том же 1913 году «А. А. Блок, выделивший Маяковского из числа футуристов, на вопрос, что же он находит в нем замечательного, ответил со свойственным ему лаконизмом и меткостью од¬ним только словом: «демократизм».
В сентябре 1915 года вышла небольшая книж¬ка в ярко-оранжевой обложке. Целые строфы, даже страницы были заполнены точками, заменяю¬щими вымаранные цензурой строчки. Горький, которому Маяковский читал «Облако в штанах» еще до напечатания, был потрясен его трагической силой. Буржуазные газеты дружно улюлюкали. Но значительная часть молодежи увидела в Маяковском «поэта, по-новому раскрывающего мир». Вот как вспоминает об этом поэт С. Д. Спас¬ский: «Воздействие... было огромным. «Облако» нельзя было отменить... «Облако» излучало из се¬бя энергию, отбирало и перестраивало людей. Поэма была во всех своих элементах манифестом нового искусства... Вместе с тем она являлась и реальным его образцом...
Поэма воспринималась... действительно как голос некоего «тринадцатого апостола», проповедующего борьбу на баррикадах и близкую неминуемую революцию... Те, кто принял Маяковского, мгновенно становились друзьями. Люди знакомились! произнося вместо фамилий цитаты из «Облака».
Первую свою поэму Маяковский ощущал трагедией, называл ее даже «второй трагедией поэта Маяковского» [первая так и называлась «Владимир Маяковский»), сознавал ее силу, трагический накал, напряжение, темперамент.
«Поэтическое потрясение, которое я испытал, читая впервые Маяковского, я могу Сравнить только с потрясением, пережитым мною, когда я слышал и видел раздираемое молниями небо. Мятеж, переворот, громы, пламя — все ново, беспре¬цедентно, чудесно, поразительно, революционно… и сразу — и уже навсегда — Маяковский слился для меня с Октябрьской революцией», — так писал Юлиан Тувим, известный польский поэт, первый переводчик поэмы «Облако в штанах».
В поэме «Облако в штанах» перед нами сложный образ поэта, то «бешеный», то «безукоризненно нежный», то иронический, резкий, то глубоко лирический, то дерзкий, злой, дразнящий и разящий, то беззащитный, ранимый, свою ранимость скрывающий, и от этого еще более трагиче¬ский и героический одновременно. «Флейта-позвоночник», написанная в том же 1915 году, еще более раскрывает, подчеркивает этот образ.
«В представлении всех, кто знал Маяковского лично или даже хотя бы по его публичным вы¬ступлениям и произведениям, Маяковский — это жизнь... — Писал А. В. Луначарский. — Я легко отождествляю понятие «жизнь» с этим изумительно глубоким, колокольным голосом. Ритм чтения и даже беседы Маяковского были всегда спокойными и размеренными, и под этим спокойствием и размеренностью он был могуч.
Да, это был родник сил неиссякаемой жизненности, и притом владеющей собою, схваченной крепкой волей. Это была жизнь в одном из предельных ее проявлений...
Сейчас, когда я раскрываю в любом месте любую книжку Маяковского, жизнь каждый раз устремляется и омывает меня бурным потоком: свет яркий, беспощадный для любителей тьмы, снопом прожектора бьет оттуда...»
нное это сплетение особенно нас волнует...
С течением времени не угасает, а все усиливается во мне изумление не перед силой чувств выраженного в ранних поэмах Маяковского, - в молодости многие чувствуют сильно,— а перед тем, что двадцатидвухлетний Маяковский предстает в них абсолютно зрелым мастером стиха».
Впечатление первого потрясения и изумления перед безукоризненным поэтическим мастерством Маяковского пронесено артистом через все годы работы над исполнением его поэзии. Юношеское увлечение, охватывающее школьные и студенческие годы, переходит в серьезную профессиональ¬ную работу.
О. Митина
