Михаил ЛуконинСтихотворения
КОЛЕ ОТРАДЕ
ПРИДУ К ТЕБЕ
СПИТЕ, ЛЮДИ
НА ПЕРЕВАЛЕ
РАНЫ
ОБЕЛИСК
В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ
РОССИЯ
НЕОБХОДИМОСТЬ
ВОЗРАСТ
ОТСТУПЛЕНИЕ
А ЖИЗНЬ СВЕРХ МЕРЫ
Читает автор
Я очень люблю голос, который вы сейчас услышите. Голос поэта Михаила Луконина. Без его участия, совета и привета моя жизнь была бы много беднее.
Я буду говорить о голосе Михаила Луконина, называя «голосом» творческую манеру, или почерк, или характер поэта, — как вам угодно.
Так вот, голос Михаила Луконина отчетливо, внятно и сразу заметно определился в нашей поэзии в 1940 году. Мне кажется, что отсчет на¬чинающейся зрелости и известности поэта Луконина следует вести от стихотворения, сразу ставшего знаменитым:
«Я жалею девушку Полю,
Жалею за любовь осторожную»...
Так начинается — словно застает пас врас¬плох, заманивает и ведет за собой — стихотворе¬ние, посвященное Коле Отраде, а кончается оно такими строками:
«А если бы в марте,
тогда.
мы поменялись местами.
Он
сейчас
обо мне написал бы
вот это»
Между теми и другими строками уместились исчерпывающие сведения об авторе и его ровесниках, какими они были в ту пору. И говорится об этом с живым азартом молодого сердцебиения объединяющим любовь, отвагу, скорбь и надежду. Стихотворение это знаменательно еще я тем, что оно раз и навсегда обнаруживает все особенности голоса Михаила Луконина: совершенную, ничем не скованную свободу речи, непринужден¬ную доверительность интонации.
А сейчас я почтительно предоставляю слово Павлу Григорьевичу Антокольскому. Вот что он написал мне: «Я так рад, что ты пишешь о Луконине! Я с волнением подумал, что между мной и им такая же почти разница возраста, как между им и тобой, а все ж мы едины, и любим друг друга, и друг у друга учимся. Я вспомнил вдруг то, что ты не можешь помнить. Ты, конечно, знаешь его стихотворение о госпитале, и о слепом танки¬сте, диктующем письмо о собственной смерти, и о поэте, пишущем это письмо. «Он: «Не вернусь...» — А я: «Приду! Приду!» Так вот, я помню, как Луконин читал эти стихи в 47 году — молодой, острохудой, имеющий в облике то особенное выражение отваги я жизненной силы, которое отличало всех молодых людей, с победой вернувшихся с фронта. и восхищался им и верил в него, с особенной силой ощущая исцеляющий, обнадеживающий смысл этого стихотворения и вообще искусства. Тогда я впервые подумал не только о том, что непоправимо отняла у нас вой¬на, но и о том, что она дала нашему уму и духу. Волга и война — вот две главные силы судьбы, предрешившие дальнейшее развитие личности и творчества Луконина».
Горестный опыт потерь стал нравственным приобретением поэта.
«Но лучше прийти
С пустым рукавом,
Чем с пустою душой»
Я впервые увидела Луконина в 1955 году, а Волга и война все еще были при нем, или в нем. И так это всегда и будет. Их постоянное присутствие в его памяти сквозило в облике, странно сочетаясь с небрежной современной элегантностью — в речах, в повадке, в стихах, которые я услышала на первом праздничном Дне поэзии, во дворе университета на Моховой. К тому времени Луконин уже стал маститым поэтом, и по¬тому так пленял и воспитывал его неожиданный способ общения с начинающими писать. Улыбкой, речью, предлагающей дружество на равных, гра¬циозно-угловатой спортивной осанкой, свидетелствующей
О силе и великодушии, он лишал собеседника молодой вздорной строптивости, ничему преднамеренно не учил и поэтому мог научить многому. Творчество Луконина сегодня свидетельствует о его совершенной духовной зрелости.
Поэзия — всегда поиск точного совпадения между словом, которое говоришь, и предметом, который имеешь в виду. И Луконин преуспел в этой многотрудной работа. Но достижение зрело¬сти — для поэта не остановка, а побуждение к дальнейшему движению. В этом смысле многое объясняет замечательное стихотворение «А жизнь сверх меры — празднество и мука». Но я не стану цитировать это стихотворение — вслушайтесь в него. Вам предстоит общение с поэтом, и я от всей души рада за вас.
Белла Ахмадулина
