Жизнь и судьба Владимира Лифшица (1913-1978)В начале 1980-х мне на глаза попалась подарочная открытка. На лицевой стороне был изображен милый, слегка карикатурный верблюжонок. На обороте я прочел:
Это маленькое чудо —
Верблюжонок, сын верблюда.
Как верблюду полагается,
Он колючками питается.
В углу значилось: «Стихи В. Лифшица». Тут мне смутно припомнилось другое, большое и нешуточное стихотворение поэта с такой неблагозвучной для русского уха фамилией и захотелось перечитать Лифшица, а заодно бросить взгляд и на его человеческую судьбу
Владимир Александрович Лифшиц родился в 1913 в Харькове, детство и юность провел в Ленинграде, здесь воевал. С конца 1940-х жил в Москве, где и умер 28 декабря 1978 года.
Большого движения в литературе он не произвел. Своего фактического однофамильца Бенедикта Лившица (1886-1939) не заслонил, хотя тот издал только пять книг (четыре книги стихов и книгу воспоминаний), а Владимир Лифшиц — целых 60 сборников: оригинальные, переводные, детские и сатирические стихи. Его смерть прошла незамеченной в общественной и в литературной жизни конца 1970-х, —в обстановке обострившегося антисемитизма, в атмосфере мучительной неопределенности, характерной для тогдашней России. Был ли Владимир Лифшиц поэтом, заслуживающим этого имени? Справедливо ли он забыт? Постараемся понять это всерьез и без предвзятости.
Поэт ли Владимир Лифшиц? Да, поэт. Поэт в квадрате. Не вершитель судеб поколения, не гений, не пророк, но — поэт. Как отказать в этом имени автору, чьи стихи трогают нас спустя 40 или 50 лет после их написания? Многие ли из тех, кто сегодня у всех на слуху, переживут себя на такой срок?
Владимир Лифшиц, второстепенный русский поэт середины XX века, был смелым, мужественным и благородным человеком. Не будь он евреем, он был бы знаменит. Жизнь его была полна испытаний, он участвовал в самой страшной из бывших на земле войн, он жил в беспримерное время. Кульминацией этой жизни оказалась короткая и мрачная старость, потребовавшая от поэта бóльших сил и мужества, чем военные подвиги. Он пережил свое время. Идеалы, которым он служил, потускнели; народ, за который он пролил кровь, отвернулся от него. Друзья, покинувшие «круг единомышленников милых», не могли не способствовать мизантропии. Но он остался идеалистом. Свое время и свою ношу он принял с достоинством, ни от чего не уклонился, никогда не лавировал. Уже совсем не молодым человеком он внес в поэзию свой основной вклад, который жив — и который следует почтить тем, для кого совесть — не пустой звук, а вдохновение — не предмет насмешки.
