Былины и сказания О КОРОЛЕ КАРЛЕ, О РЫЦАРЕ V РОЛАНДЕ, О РОНСЕВАЛЕ
Инсценировка Н. Гарской
Действующие лица и исполнители
Ведущая Н. Архипова
Ведущий Г. Менглет
Король Карл Ю. Авшаров
Ганелон В.Рухманов
Роланд А. Гузенко
Турпэн Р. Ткачук
Марсилий,
Оливье М. Державин
Бланкандрен В. Венгер
Брамимонда Н. Гарская
Режиссер Г. Менглет
Средневековье. Города-крепости, одинокие зам¬ки, монастыри, дороги. И кочующие по перепутьям этих дорог поэты-певцы, кто пеший, кто верхом или в тележках.
В ту далекую пору жонглеры (так назывались бродячие народные поэты-певцы во Франции) были всеобщими любимцами. Повсюду бывали они желанными: в городах, деревнях, на кораблях в тавернах, монастырях, замках, на улицах.
Жонглёр — это весёлый, озорной шут-потешник — сам был дитя улицы, и на всех народных празднествах он не только потешал людей пением, гримасами, разными штучками, цирковыми трюками, но и воспевал героев, прославляя их деяния и оплакивая гибель.
Песни были единственным достоянием этих певцов, песнями расплачивались они за приют, за право прохода в город по мосту, песнями добывали себе каждодневное пропитание.
Вот как писали в старину об одном поэте-пев¬це; «Жалко смотреть на него, оборванного, босого, без рубашки, при северном ветре, на дожде, Но, несмотря на все это, он всегда весел, его голова всегда украшена розами; он непрестанно поет и просит у бога только одного, — чтобы все дни недели превратились в воскресенья».
Где бы ни появлялся поэт-певец, тотчас же вы¬растали там толпы людей, жадно внимающих ему. И куда только не забредал поэт в своих странствиях: иногда с паломниками, с торговыми караванами, с крестоносцами заходил он в далекие, неведомые края, порою проникал даже в стаи врага. Обо всем виденном, слышанном слагал поэт песни. И в монотонную, очень замкнутую жизнь той поры, куда с трудом проникала информация, приносил вести с разных концов земли. С нехитрым инструментом в руках: виолой или маленькой арфой, в ярких одеждах, украшенный цветами (что по-своему тоже должно было при¬влекать публику к артисту), с непременным вер¬ным спутником в его одинокой бродячей жизни — псом или обезьянкой (приобретенной у заезжих моряков), — начинал он свое выступление.
Водворив тишину особым возгласом, что одновременно являлось и вступлением в песню-поэму, начинал поэт свой речитатив — в определенном ритмическом рисунке с аккомпанементом. Эти песни-поэмы бывали порою очень обширными, случалось, что, начав свое выступление при ярком солнце, певец не успевал закончить его к закату и относил продолжение на завтрашний день. Иные поэмы исполнялись неделями. Жонглер стремился заразить слушателей своим повествованием, как бы вовлечь их в действо. Он прекрасно владел своим телом, жестом, мимикой, голосом. Когда он пел о героях, то интонация у него бывала торжественной, он повышал или понижал голос, останавливался, помогал себе жестикуляцией, иногда подымал руку и грозил пальцем. Когда речь шла о смешном и публика смеялась, он прерывал повествование и хохотал вместе со всеми.
Однако не всякий жонглер бывал создателем — творцом песен, с которыми он выступал, некоторые были всего лишь исполнителями, разносчиками поэм.
«Песнями о деяниях» - «жестами» — назывались те изустные творения, в которых рассказы¬валось о героических событиях в жизни Франции, Очень долгий и сложный путь проходила песня с момента своего зарождения до того времени, когда она была записана. Из уст в уста, через время и поколения, сквозь войну, мор, по морям и долам проносили поэты-певцы свои песни, и на каждом пересказе отлагались черты времени и индивидуальность поэта, его собственное видение мира, понимание прекрасного. Иногда бессознательно, порою сознательно менялись мотивы поступков. Хронология смещалась, сама песня, как снежный ком, обрастала все новыми пластами. Но это были свято хранимые воспоминания о славных деяниях предков, их окружал ореол древности, и достоверность повествования ни в ком не вызывала сомнений.
Что же представляет собой та подлинная история, которую так многократно пересказывали, сотворив легенду, а затем и эпос, та история, которая легла в основу жемчужины французского эпоса — «Песнь о Роланде» и что более 300 лет об¬рабатывалась в устном пересказе, пока не была записана?
В 778 году франкский король Карл Великий (742—814 годы; король с 768 года; император Запада с 800 года), следуя своим политическим и экономическим интересам, вмешался во внутренние раздоры испанских мавров. Он предприни¬мает поход в Северную Испанию. Подойдя к стенам Сарагосы, начинает осаду города, которая длится безуспешно. Получив известие о восстании саксов, Карл снимает осаду. Он поворачивает войско домой.
Тут, как рассказывает старинная летопись, франки стали жертвой вероломства басков, ко¬ренных жителей гор. При переходе через Пире¬нейские горы войско франков сильно растян¬лось, и в узком Ронсевальском ущелье оказался арьергард. Вот здесь на них и напали сидевшие в засаде на вершине горы баски. Они сбросили вниз обоз и сумели перебить всех воинов арьергарда поголовно.
«В этом бою пали Эггихард, королевский столь¬ник, пфальцграф Ансельм и Хруодланд, префект Бретонской марки. Злодеяние же басков доныне осталось ненаказанным, ибо, совершив его, они рассеялись так быстро, что и след простыл, и никто не знает, где их искать». Так рассказывает об этом биограф Карла Эйнхард в своем «Жизне¬описании Карла Великого» спустя 50 лет после события.
И вот, эта бесцельная короткая экспедиция, окончившаяся военной неудачей и не имевшая никакого касательства к религиозной борьбе выросла в устах поэтов и певцов в семилетнюю войну христиан с мусульманами, с трагической катастрофой и победоносным концом – поражением всего мусульманского мира.
Самому королю Карлу в то время было 36 он еще не был ни императором, ни седобородым, ни седоволосым. Однако столь велики были его деяния для франков и сам он столь значителен для них, что в легендах это обернулось сказоч¬ными мотивами. К его собственным делам приплюсовали всё, содеянное его дедом Карлом Мартеллом (689 — 741) и его внуком Карлом Лысым (823—877), продлив срок его жизни до 200 лет.
Легенды гласят, что, когда Карл умирал в своей столице Ахене, то сами зазвонили колокола. И что в могиле он не лежит, а сидит с мечом в ру¬ках, продолжая грозить язычникам.
Прототипом Роланда, который стал одним из любимейших героев средневековья европейского, был тот маркграф Бретонской марки Хруодланд, что погиб при Ронсевале в 773 году. В дальнейшем из песенного творчества он вошел в литера¬туру письменную: Франции. Испании и Италии (Маттео Баярдо — «Влюбленный Роланд», Лудо-вико Ариосто — «Неистовый Роланд» и др.). Под¬виги его вдохновляли ваятелей и скульпторов. Известны мозаики и скульптуры, например, в Вероне портал собора украшен двумя фигурами – Оливье и Роланда, на Роланде его щит, в руке — меч Дюрандаль.
Архиепископ Турпэн — лицо историческое — был епископом Реймским (753—794), пользовался покровительством Карла Великого, он, так же как и Роланд, проник во многие эпические поэмы. Оливье — лицо, возможно, вымышленное.
«Песнь о Роланде» была сотворена в эпоху крестовых походов, и враги Карла Великого — хри¬стиане баски и саксы превратились в этом эпосе в мавров мусульман. Основатель мусульманской религии Магомет, а заодно и античный бог Аполлон превращены певцами в языческих богов.
До наших дней дошло несколько версий «Песни о Роланде».
Популярность этих песен была очень велика. Известно, что перед битвой при Хастингсе (1066), в результате которой Англия попала во власть Нормандского герцога Вильгельма Завоевателя, пока герцог вооружался, в его присутствии жонглер затянул «Песнь о Роланде», дабы примером храбреца воодушевить полководца. Об этом рас¬сказано в «Деяниях Английских королей».
Народное сказание всегда поэтизирует и возвышает прошлое своего народа. Так и сказание, записанное на этой пластинке, проникнуто сильным чувством долга, любви, благородства и само¬отверженной преданности своей родине — «Милой Франции».
Н. Гарская